[caporegime]

Я сегодня ухахатывался с отрывка из "Багдадского вора" Андрея Белянина. Как бухает русский мужик в компании араба.

Напилася я пья-а-ной,
Не дойду я до до-ому.
Песня злостной нарушительницы Шариата.

... Когда Гасан-бей прилюдно предложил Льву провести ночь в его
походном шатре, караванщики лишь криво улыбнулись. Древние традиции
восточных народов вполне официально позволяли взрослому мужчине возить с
собой мальчиков для "согревания постели". И хотя возраст нашего героя давно
перешагнул даже за предельные границы юношества, подобное приглашение со
стороны купца не выглядело чем-то противоестественным. В самом деле, за еду,
питье и охрану следовало платить, а раз молодой человек не предлагает денег,
значит, он готов расплатиться иначе. Единственной наивной душой, не
ведающей, зачем его пригласили в шатер, был сам Лев Оболенский. Где-то в
самых затаенных глубинах его памяти, на уровне тонкого подсознания,
отложилась мысль о том, что если тебя зовут в отдельный закуток, намекая на
выпивку, - то будет пьянка! Обычная мужская пьянка, на всю ночь, с долгими
разговорами о женщинах и политике, короткими тостами, гранеными стаканами,
килькой, колбасой и малосольными огурцами. Потом короткий сон, мучительное
похмелье, пустые карманы и смутное ощущение полной амнезии... Примерно это и
считается в России - "хорошо посидеть". У Гасан-бея были иные планы...
- О мой юный друг, давай вместе откупорим кувшин этого старого вина и,
воздав хвалу Аллаху, наполним маленькие, китайского фарфора пиалы, дабы
сердца наши возвеселились, а уста возрадовались!
- Хороший тост, - сразу же согласился Лев, удовлетворенно разглядывая
накрытый купцом дорожный дастархан. - Только пить из этих пипеток я не буду
- это ж срамотища полнейшая! Неужели нельзя достать нормальную посуду?
Караван-баши подумал и освободил двухлитровую миску из-под винограда.
- Годится. И себе что-нибудь поприличней возьми. Я ж не забулдыга
какой... Будем пить на равных!
- Конечно, о мой юный друг!.. Разумеется, о краса моих очей! Как ты
захочешь, о немеркнущий светоч моего счастья! - радостно подтвердил
Гасан-бей. Будучи сорокалетним мужчиной, опытным в делах такого рода, он
наверняка надеялся, что после первой же миски молодой человек опьянеет и
сдаст все позиции. Ну что ж... видимо, до этого момента он ни разу не пил с
россиянином. В течение первого часа из шатра доносились поэтично-витиеватые
славословия и громкий голос Оболенского грозно настаивал на том, что
тостуемый пьет до дна! Охрана и караванщики, еще не успевшие уснуть, с
легким интересом прислушивались к отдельно долетающим фразам:
- Э... не перебивай меня! Так вот, а Петька и говорит Василию
Ивановичу...
- Вай мэ! Твое дыханье мирр и воздух благовонный! Твой стан - как
кипарис, тебе подобных нету...
- А вот тебе, браток, лучше дышать в сторону... И насчет стана ты
перебрал, но... в целом мне нравится! Давай еще за добрососедские отношения?
- Твой взгляд как лик реки, рассвету отворенный! И тело - как луна по
красоте и свету!
- Гасан, я щас прям краснеть начну...
Примерно спустя еще минут сорок из шатра пулей вылетел красный
караван-баши. Бочком-бочком, просеменив к сложенным тюкам с товаром, он
вытащил еще один кувшин и, честно стараясь держать равновесие, потрюхал
назад. Разочарованный вопль Льва разбудил едва ли не пол-лагеря:
- Пошли дурака за бутылкой, он одну и принесет! Нет, ну елы-палы... дай
сюда, я сам разолью!
Теперь уже многим оказалось не до сна. Голос Га-сан-бея звучал все
визгливее и односложней, с заметным спотыканием и искажением падежей.
Мужественный рык Оболенского, в свою очередь, только наполнялся благородной
медью, а тосты, потеряв в размере, поражали лаконизмом и значимостью:
- За Аллаха! За его супругу! Как нет супруги?! Тогда за детей! Дети
есть, точно тебе говорю... Мы - его дети! За мир во всем мире! Хрен шайтану!
Да здравствует товарищ Сухов! За улыбку твою! За Мухаммеда! За... че, все
кончилось?! Гасан... это несерьезно! Идем вместе...
На этот раз из-под откинутого полога вышел только Лев, счастливого в
зюзю купца он почему-то выволок с другой стороны, приподняв тряпичную стену.
Потенциальный насильник и неупоимая жертва в обнимку добрались до тюков и,
невзирая на осуждающие взгляды истинных мусульман, уволокли с собой сразу
три кувшина. Часом позже на ногах был уже весь лагерь! Проснулись даже
невозмутимые верблюды. Хотя животные и утомились долгим переходом, но спать,
когда пел Оболенский... не смог бы никто! Даже сам Лев ни за что не сумел бы
вспомнить, откуда он знает тексты таких популярных на Востоке песен, как
"Катюша", "Задремал под ольхой есаул молоденький", "Мальчик хочет в Тамбов"
и классическую битловскую "Йесту-дей". Пьяно аккомпанирующего ему на пустом
кувшине Гасан-бея это тоже нисколько не волновало... Но самое главное,
чуть-чуть подуспокоившись и добив остатки вина, наш нетрезвый герой
откровеннейше признался собутыльнику, что он - вор! В ответ на это еле
ворочающий языком купец, косея от усердия, шепотом признал, что он - тоже!
Всласть похихикав над этим страшно веселым совпадением, оба умника дружно
порещили сей же час пойти и всех ограбить... В смысле, обокрасть на фиг весь
караван! Благо обнадеженные минутным затишьем люди, как убитые, повалились
спать... Воспользовавшись этим приятным обстоятельством, алкоголики на
четвереньках кое-как выползли из походного шатра и пошли на "дело".
Гасан-бей пьяненько хихикал, потроша дамасским ножом тюки со своим же
товаром. Лев нашел где-то большой мешок и пихал в него все, что плохо лежит.
Впрочем, и что хорошо лежало, тоже не миновало мешка - порхающие пальцы
"искуснейшего вора" виртуозно освобождали спящих от любых материальных
ценностей. Особенно Оболенскому понравилось красть тюбетейки. Почему именно
их? Попробуйте спросить пьяного - вот втемяшилось, и все! Когда мешок был
практически полон, к молодому человеку, пританцовывая, дочикилял
караван-баши. Судя по всему, он никогда в жизни не был так счастлив... Аллах
действительно запрещает мусульманам лить вино, и правильно делает! Ибо по
четыре с лишним литра на брата выдержанного крепленого красного уложат кого
угодно, а уж эти двое оторвались от души... Гасан-бей напялил поверх
дорогого халата чью-то рваную доху и завязал лицо черной газовой тканью,
имитируя мавра. Ему это казалось очень смешным, и Лев вежливо похохотал
вместе с главой каравана. После чего, вспомнив, что в шатре еще что-то
осталось, он опрометью бросился за вином. Кстати, зря... все кувшины были
пусты, и Оболенский, матерно определив несовершенство мира, рухнул, как дуб
в грозу, уснув совершенно непробудным сном. Здесь комедия заканчивается и
начинается трагедия... А начинается она с того, что хитроумный Гасан-бей,
изображающий мавра, тоже поперся в шатер, но по дороге споткнулся о двух
погонщиков, и без того подразбуженных грозовыми раскатами Левиного
негодования... Узрев с полусонья несуразно одетого незнакомца с рулоном
размотанной парчи под мышкой и ножом в руке, караванщики мигом сообразили,
что происходит:
- Вай дод! Караул!! Грабят!!! Вставайте, правоверные, держите
вора-а-а...